озарение

Дедушку снова положили в больницу. Дедушку снова ждёт операция.
Я говорила: "Всё как в прошлый раз? Значит, всё снова будет хорошо". А потом мне напомнили, что дедушка в том возрасте, когда даже сложно предугадать, каким для него будет выход из-под наркоза.
Дедушка для меня всегда был немолодым (ведь он всегда был для меня дедушкой!). Но он никогда не был для меня очень старым. Даже пожилые мужчины в общественном транспорте, которые, как я сейчас понимаю, могут быть даже моложе, всё равно казались мне какими-то более старыми в отличие от дедушки. Конечно, при наших редких встречах я замечала, что лицо его покрыто морщинами, кожа немного висит. В движениях всё меньше чувствовалась молодецкая удаль и прыткость, которая бывает заметна у людей, живущих в деревне. Для чтения дедушке нужны очки. Но он всё ещё бойко рассказывает на память стихи и тексты, которые выучил когда-то в юности, когда я не могу вспомнить то, что учила всего полгода назад. Дедушка исправно ходит в церковь по воскресеньям и мало пьёт. И иногда я не понимаю, за что на него обрушилось то, что обрушилось.
Я редко задумываюсь о возрасте родственников. Но если задуматься, то в мои почти двадцать, дедушкины за семьдесят пять кажутся очень весомыми. Но всё равно совершенно недостаточными. Люди доживают и до ста. Живут и больше.
А я знаю, что где-то в теле мужчины столь преклонного возраста всё ещё есть молодой парень, который задорно танцует, лихо декларирует стихи и поражает окружающих огнём в глазах.